Роберт Паттинсон (Сумеречная сага, «Космополис») и Дэйн ДеХаан («Убей своих любимых», «Самый пьяный округ в мире», «Место под соснами») сыграют соответственно известного фотографа Денниса Стока и голливудскую легенду Джеймса Дина в следующей картине Антона Корбейна («Контроль»). читать дальше Стоку было 26, слишком стар для своего времени и уже связан узами семейной жизни. В его ограниченном мире он встречается с молодой звездой Джеймсом Дином, свободолюбивым мужчиной, который изменил культуру того времени - от костюмов к джинсам, от признанных идолов к подростковым сердцеедам. Работа, которая заставила эту пару отправиться в дорожное путешествие по Штатам, изменит жизнь Стока и обеспечит этот мир одними из самых легендарных снимков того времени.
Ты только что закончил работу над «Dior». Было ли приглашение в эту кампанию сюрпризом для тебя?
Когда «Dior» связались со мной, я действительно был потрясен вначале, потому что их имена сами по себе являются мифом. Это очень замысловатый модный дом, который никогда не ставит под сомнение свой собственный имидж. Они обратились ко мне в правильное время и правильным способом, и «Сумерки» как раз закончились. Я помню, что был впечатлен, когда встретился с креативной командой и понял, что они невероятно открыты. Их интерес был скорее творческим, нежели коммерческим.
Не очень-то легко! (смеется) Меня никогда не привлекала реклама, вероятно потому, что я не считал это настоящим актерством. Когда они связались со мной, я уже вырос достаточно, как актер и снялся в нескольких фильмах, вот почему я чувствовал себя вправе сделать это. Когда мы обсуждали идеи и режиссеров, все искали что-то действительно бесстрашное. Я начал видеть это как короткометражный фильм, и это было действительно волнующе. Оказалось, что это было вызовом, и очень интересным дополнением к моей работе в кино.
Что для тебя значит роскошь?
Легкость. Я считаю, что настоящая роскошь – это когда тебе не нужно ни о чем беспокоиться. И когда мы снимали эту кампанию для «Dior Homme», ощущения были именно такими.
А как насчет естественной элегантности?
Я бы не стал ассоциировать элегантность с эстетичностью. Как и роскошь, она должна быть естественной, легкой. Это больше связано с тем, какую люди источают энергетику, ведь им удобно в собственной коже. Элегантность это также и умение «слушать», вместо того, чтобы желать, чтобы весь мир вертелся вокруг нас.
Через тебя, как новое лицо [аромата], «Dior Homme» обращается к совершенно новому поколению молодых людей. Как бы ты описал их?
Мне недавно исполнилось 27, и именно тогда я понял, что люди больше не видят во мне ребенка. Это странное чувство, когда ты понимаешь, что наконец-то вырос и воспринимаешься таковым другими. Описать мое поколение сложно, потому что для нас прошлые десять лет были такой себе переходной фазой; и некоторые из нас до сих пор пытаются выяснить, что делать со всем этим. По крайней мере, так дела обстоят со мной (смеется).
Что для тебя значит мужественность?
Традиционная мужественность больше не работает в современном мире. Это странное время для парней. Что ж, вероятно, для девушек это тоже странные времена (смеется). Мужественность для меня всегда означала надежность и относительный прагматизм. Но в то же время она подразумевала столько неоднозначных вещей. Как актеру, вам часто приходится выражать определенные неясности в характере. Вы и надежный, и дикий, или любящий и беззаботный одновременно. Я не знаю, это ли ассоциируется лично у меня с мужественностью. Я просто знаю, что представление общественности о мужественности изменились за последние несколько лет.
Сегодня мужчины тоже изменили свое представление о женщинах?
Я просто не понимаю, почему так много парней боятся сильных женщин. Я всегда свободно чувствовал себя с женщинами, я вырос с двумя старшими сестрами и весьма властной мамой.
Очень часто определенные запахи ассоциируются с конкретными воспоминаниями. У тебя есть такие?
Я помню, мой папа пользовался «Brut de Fabergé». Он до сих пор пользуется им, и это напоминает мне о моих первых школьных днях. Как бы странно это не звучало, но я все еще точно знаю, как он пахнет; такое чувство, будто воспоминания о нем выжжены в моем мозгу. Позже, когда мне было 12, я начал общаться с девушками и подумал, что было бы круто пользоваться духами, общаясь с ними. Я также помню каникулы в Португалии. В то время я думал, что использование крутых духов сделает меня взрослее. Так что этот запах и гель для волос были моими постоянными спутниками в то лето (смеется).
У тебя есть любимый запах?
Мне нравится запах людей (смеется). Я знаю, что это звучит странно и вероятно это как-то связано с феромонами, но мы часто можем судить о характере человека по его запаху. Мы окружаем себя людьми, которые пахнут для нас хорошо, и этот процесс, скорее всего, происходит подсознательно.
Какая женщина смогла бы пользоваться «Dior Homme»?
Свободная духом. Женщина с собственным мнением, которая не хочет просто «красивый» аромат или делать то, чего ожидают от нее. Очевидно, что это женщина, которая не испытывает неудобства из-за своей женственности.
Нан Голдин снимала тебя для этой кампании. Ты был знаком с ее работами, посещал ее выставки?
На самом деле хорошо, я видел несколько из ее выставок, но я никогда раньше не встречался с ней. Это было еще одним аспектом, что заинтриговал меня в этой работе, ведь она была нетрадиционным выбором. Я действительно был взволнован из-за этого.
Почему ты выбрал Ромена Гавраса в режиссеры для ролика Dior?
Я довольно долгое время хотел с ним поработать. Честно говоря, я пытался связаться с ним в течение года. А он все отвечал: «Я не собираюсь с тобой разговаривать». Так было до тех пор, пока я не рассказал ему, что хочу, чтобы он стал режиссером рекламы Dior. Вот тогда-то он наконец встретился со мной! (смеется) Я был одержим его работой «Наш день придет». Его визуальное восприятие полностью отличается от всего того, что я видел раньше. Когда я узнал, что это первый фильм Ромена, я подумал: «Кто этот парень?». Я начал смотреть его видео «Justice», которые вызвали такой переполох…
Не говоря уже о спорах…
Вы можете видеть, что он наслаждался этим, будто смеялся над всем этим. Мне нравится подобная энергия в режиссере. Я помню, говорили, что его видео обладает «насилием без смысла и ему не видно конца». Что ж, ведь сейчас мир именно такой. Я подумал, что его работы и виденье настолько универсальны, что захотел поработать с ним. Когда я наконец-то познакомился с ним, узнал, что на самом деле он очень милый человек, просто действительно понимает, что такое веселье. Ромен по-настоящему подрывной, любит быть причиной споров. Это тот тип режиссера, который любит «бросать бомбу» и смотреть, что из этого получится.
Химия между тобой и моделью-актрисой Камиллой Роу в этом фильме была действительно важной. Вы встречались до этого?
Мы никогда не встречались. У Камиллы была небольшая роль в «Наш день придет», и Ромен знал, она будет идеальной, чтобы соответствовать «настроению» этого фильма, и он оказался прав. Были моменты, когда ее присутствие смягчало то, что делал я просто потому, что она была такой веселой, такой свободолюбивой. Она только плыла по течению. Чтобы описать ее, я бы использовал предложение: «Делаю, что хочу».
Реклама очень сексуальна.
Главным образом благодаря Камилле. Она привнесла что-то действительно особенное в этот фильм. Большую часть времени в рекламе духов люди чувствуют эту дистанцию от актеров, и я не знаю почему. Но с Роменом все это было действительно очень реальным. Как [пропущенное слово в сканах]… кровавый, грязный, потный. Он сказал: «Мы должны снять что-то действительно сексуальное и повеселиться, снимая его».
Свобода важна для тебя?
Конечно. Когда ты становишься частью пристального общественного внимания, твоя профессиональная жизнь часто ограничена. Ты пойман в рамки стереотипов, определенных персонажей, которых люди ассоциируют с тобой. Иногда мне нравится пошутить, манипулируя тем, как люди воспринимают меня. Я хочу артистической свободы, даже если для этого мне вновь и вновь придется принимать вызовы. Одна из моих последних ролей, в «Ровере», была очень свободной, кстати. Мы снимали фильм в Австралии, посредине непонятно чего. У персонажа, которого я играю, не было всех зубов, он был покрыт грязью с головы до ног. Но меня это не волновало. Я бегал вокруг полуголый и мог делать вещи, которые обычно вы не можете делать, если за вами постоянно наблюдают.
Каков твой идеальный день?
Я не могу точно сказать, мне нравится заниматься разными вещами. Сейчас я работаю над историей с другом. Мне нравится говорить с друзьями и работать с ними над общими проектами. И мне нравится то и дело спорить с людьми (смеется).
Давай тогда поспорим…
Это странно, но говорить об этом с кем-то умным, интеллигентным – это одна из самых приятных вещей, которые вы можете делать. Самая лучшая часть написания сценария - это то, что это почти всегда совместная работа. Вы знаете что, когда вы приходите на съемочную площадку, люди получают от вас небольшие детали. Маленькие детали, но все же в огромных масштабах. Как фантастический фильм. Я надеюсь, что это сработает.
Мы знаем, что тебе нравится музыка, ты написал несколько песен и исполнил их. Кто же предложил легендарную песню Led Zeppelin для этой рекламы?
Давайте просто скажем, что потребовалось время, чтобы найти ее. За несколько месяцев до того, как мы начали снимать, Ромен прислал мне песню, которая заполнила все его мысли, и я подумал: «Ох, действительно?». Это была совершенная противоположность тому, что, как я считал, подойдет рекламе «Dior»… Мы закончили тем, что не стали использовать ее. Вот почему мы изучали столько других песен. И как только кто-то прислал нам этот трек Led Zeppelin, я подумал: «О да!». Это странно, но в конечном итоге именно эта песня подошла. Этот ритм был идеальным.
Ты все еще играешь на гитаре и фортепиано?
Я все еще играю на гитаре, и только недавно начал немного чаще практиковаться. Но в этом году у меня не запланировано концертов (смеется).
Как бы ты описал свой собственный стиль в одежде?
На самом деле у меня есть несколько основных вещей, которые я ношу каждый день. Для меня самым важным является то, удобно ли мне в этой одежде или нет. Меня действительно не заботит ничто другое, только чтобы мне было удобно. Поэтому я обычно ношу одну и ту же одежду, пока она буквально не развалится на мне.
Кто твоя икона моды?
Я всегда восхищался людьми, которые одеваются практично. Мне почему-то кажется, что это особенно мужественно. Мне нравится одежда, которая носится в течение длительного времени; отбросив подробности в сторону, главное в одежде – это материал, из которого он сделан. Я думаю об одежде Джека Николсона в «Сиянии» или «Пролетая над гнездом кукушки»; на самом деле практически все, что он носит в этих фильмах. Когда я был моложе, постоянно пытался одеваться именно так.
Похоже, сотрудничество с Кроненбергом идет тебе на пользу.
Я получил неоценимый опыт в работе над «Космополисом»! Дэвид невероятный, он самый веселый и необычный человек, с которым я знаком. Он снимает фильмы последние сорок лет, и каждый проект, которым он занимается, показывает, насколько он неординарный. Недавно мы приступили к съемкам его нового фильма. Он называется «Звездная карта», в нем еще играют Джулианна Мур и Джон Кьюсак. Сценарии этих двух фильмов отличались своей оригинальностью среди всех остальных, которые я читал, поэтому-то я надеюсь, что буду работать с ним всегда.
«Сумерки» сделали тебя знаменитым, «Космополис» изменил твой имидж, а рекламная кампания с Роменом Гаврасом для «Dior» помогла воплотить тебе нечто неожиданное. Насколько же сладок запах успеха?
Быть актером - это странно и определение успеха – что уже само по себе странно – изменилось за последние годы. Конечно же, есть и сладкая сторона успеха: мне не нужно беспокоиться или работать только ради денег, по крайней мере, в следующие несколько лет. Я испытываю огромное уважение ко всем этим фильмам, вот почему я пытаюсь тратить время и силы, чтобы принять эти интересные решения, которые даются не каждому. Я сказал «пытаюсь», но это забавно, на самом деле, потому что я не чувствую, что добился такого уж большого успеха. Было что-то в «Dior», что подходило мне: этот бренд упорно остается независимым, и прямо сейчас именно такого же я хочу и для себя.
Рекламный фильм «Dior Homme» начинается со сцены на пляже. Что ты помнишь со съемок этой сцены?
Мы ездили на небольшом BMW по всему пляжу.читать дальше Если бы мы остановились, машину бы сразу засосало в песок, так что мы постоянно ездили на скорости 80 миль/час, с камерой на борту. И как водитель, я был ответственный за трех других моделей. Следующее, что я помню, это машина, несущаяся на всей скорости в море. Весь бампер отвалился; это было безумием (смеется)!
Через тебя, как новое лицо [аромата], «Dior Homme» обращается к совершенно новому поколению молодых людей. Как бы ты описал их?
Мне недавно исполнилось 27, и именно тогда я понял, что люди больше не видят во мне ребенка. Это странное чувство, когда ты понимаешь, что наконец-то вырос и воспринимаешься таковым другими. Описать мое поколение сложно, потому что для нас прошлые десять лет были такой себе переходной фазой; и некоторые из нас до сих пор пытаются выяснить, что делать со всем этим. По крайней мере, так дела обстоят со мной (смеется).
Очень часто определенные запахи ассоциируются с конкретными воспоминаниями. У тебя есть такие?
Я помню, мой папа пользовался «Brut de Fabergé». Он до сих пор пользуется им, и это напоминает мне о моих первых школьных днях. Как бы странно это не звучало, но я все еще точно знаю, как он пахнет; такое чувство, будто воспоминания о нем выжжены в моем мозгу. Позже, когда мне было 12, я начал общаться с девушками и подумал, что было бы круто пользоваться духами, общаясь с ними. Я также помню каникулы в Португалии. В то время я думал, что использование крутых духов сделает меня взрослее. Так что этот запах и гель для волос были моими постоянными спутниками в то лето (смеется).
Есть ли города или страны, которые ассоциируются к тебя с определенными запахами?
Мой отец из Йоркшира. Там вокруг повсюду болота и вереск – этот запах невероятен. Мы привыкли проводить там Рождество, и хотя я не был там уже много лет, этот запах все же как-то остается со мной.
У тебя есть любимый запах?
Мне нравится запах людей (смеется). Я знаю, что это звучит странно и вероятно это как-то связано с феромонами, но мы часто можем судить о характере человека по его запаху. Мы окружаем себя людьми, которые пахнут для нас хорошо, и этот процесс, скорее всего, происходит подсознательно.
Что для тебя значит роскошь?
Легкость. Я считаю, что настоящая роскошь – это когда тебе не нужно ни о чем беспокоиться. И когда мы снимали эту кампанию для «Dior Homme», ощущения были именно такими.
Каков твой идеальный день?
Я не могу точно сказать, мне нравится заниматься разными вещами. Сейчас я работаю над историей с другом. Мне нравится говорить с друзьями и работать с ними над общими проектами. И мне нравится то и дело спорить с людьми (смеется).
Ты все еще играешь на гитаре и фортепиано?
Я все еще играю на гитаре, и только недавно начал немного чаще практиковаться. Но в этом году у меня не запланировано концертов (смеется).
У тебя есть любимая группа или любимая песня?
Честно говоря, это довольно странно – электронная музыка, например, то, чего я никогда раньше не слушал. Парочка моих друзей играют в этой потрясающей группе, «Death Grips», и по-прежнему пленяют меня.
Как бы ты описал свой собственный стиль в одежде?
На самом деле у меня есть несколько основных вещей, которые я ношу каждый день. Для меня самым важным является то, удобно ли мне в этой одежде или нет. Меня действительно не заботит ничто другое, только чтобы мне было удобно. Поэтому я обычно ношу одну и ту же одежду, пока она буквально не развалится на мне.
Кто твоя икона моды?
Я всегда восхищался людьми, которые одеваются практично. Мне почему-то кажется, что это особенно мужественно. Мне нравится одежда, которая носится в течение длительного времени; отбросив подробности в сторону, главное в одежде – это материал, из которого он сделан. Я думаю об одежде Джека Николсона в «Сиянии» или «Пролетая над гнездом кукушки»; на самом деле практически все, что он носит в этих фильмах. Когда я был моложе, постоянно пытался одеваться именно так.
Кажется, что ты никогда не отдыхаешь. Но если бы все же отправился, какое твое любимое для отдыха?
Где-то в Англии, в глубинке.
Твое любимое литературное произведение?
Все произведения Мартина Эмиса.
Которое слово тебе нравится слышать больше всего?
Да.
«Сумерки» сделали тебя знаменитым, «Космополис» изменил твой имидж, а рекламная кампания с Роменом Гаврасом для «Dior» помогла воплотить тебе нечто неожиданное. Насколько же сладок запах успеха?
Быть актером - это странно и определение успеха – что уже само по себе странно – изменилось за последние годы. Конечно же, есть и сладкая сторона успеха: мне не нужно беспокоиться или работать только ради денег, по крайней мере, в следующие несколько лет. Я испытываю огромное уважение ко всем этим фильмам, вот почему я пытаюсь тратить время и силы, чтобы принять эти интересные решения, которые даются не каждому. Я сказал «пытаюсь», но это забавно, на самом деле, потому что я не чувствую, что добился такого уж большого успеха. Было что-то в «Dior», что подходило мне: этот бренд упорно остается независимым, и прямо сейчас именно такого же я хочу и для себя.
Роберт Паттинсон: «Я хотел быть музыкантом» Увлечение боксом, кодексом благородного искусства чести и элегантностью «Арсенала», все это вдохновило британца Роберта Паттинсона и самому развивать свою карьеру. Встречайте новое лицо аромата «Dior Homme».
Раскинувшийся на диване в номере 111 отеля Беверли-Хиллз в Голливуде с несфокусированным взглядом, Роберт Паттинсон выглядит очень усталым. Виной тому вечеринка, которая длилась всю прошлую ночь.читать дальше Тем не менее, он приветствует своих гостей с уважением и с искренней прытью вскакивает на ноги. Надетая задом наперед бейсболка, черная футболка, джинсы и кроссовки, диетическая кола в руке и у Роберта Томаса Паттинсона совсем немного от Эдварда Каллена, его персонажа из Сумеречной саги. В 27 Роб больше, чем просто английский актер, который покорил Голливуд, или даже любая международная звезда сериалов. Этот сдержанный лондонец, культурный и элегантный, стал мировой иконой, обожаемой миллионами фанатов. Удобный, но временный статус – и, прежде всего, чрезвычайно громоздкий – который сам актер медленно, но верно изменяет: переходя от типовых ролей («Милый друг» Мопассана к «Роверу» Дэвида Мишо) к «отцу» кинематографа в лице Дэвида Кроненберга («Космополис» 2012 года и еще одного его нового фильма), а также совершив чувственное погружение в мир моды этой осенью, став новым лицом аромата «Dior Homme». Существует великое множество знаков, указывающих нам, «Sport & Style», что мы не должны упустить Роберта Паттинсона. И вот сейчас он сидит здесь и пришла наша очередь играть вампиров, высасывая из него информацию…
Когда ты начал интересоваться лицедейством и понял, что именно благодаря ему сможешь проявить свой потенциал?
Я начал с драматического кружка, но я был очень стеснительным ребенком. Для меня это было как откровение: это был первый раз, когда я переборол собственные страхи, и этот выброс адреналина был невероятно сильным. А затем, был еще и первый раз, когда я действительно почувствовал, что что-то «создал». Это были «Отголоски прошлого» в 2008, странный фильм, в котором я играл Сальвадора Дали. Я действительно хотел придать своему персонажу достоверность, а, следовательно, и своей игре.
Ты также был музыкантом?
Вначале я хотел быть музыкантом. Так и было до «Сумерек». В то время я гастролировал с группой по пабам Лондона. Мы играли фольк-поп, но я всегда предпочитал больше сольную музыку – Отиса Реддинга, Вана Моррисона – нежели фольк-музыку.
Что такое элегантность для тебя, как актера?
Это, безусловно, баланс между магнетизмом, аурой, поведением, жестами и внешним видом. Но элегантность - это также и способность говорить и слушать.
А как насчет стиля?
Это способ выразить себя, или скорее средство самовыражения. Стиль часто рассматривают как своего рода макияж, способ спрятать себя за нарядом. Напротив, я думаю, что истинный стиль является первым признаком того, что ты действительно знаешь, кто ты, а также что ты достаточно честен с самим собой.
Сложно ли найти хорошие сценарии, когда ты суперзвезда?
Да, потому что сложно понять, чего ждет от тебя зритель. Сегодня люди столько всего знают об актерах за пределами их работы. Выбор сценария происходит на основе инстинктивного интереса к сценарию, но также основываясь на личном манифесте: выберу этого персонажа, я ведь такой же!
Почему ты выбрал «Ровер» Дэвида Мишо, который скоро выйдет на экраны? Решил пойти в противоположном направлении относительно твоего сложившего имиджа?
Вероятно да, немного; но это была лишь часть уравнения. Я действительно хотел этого, дважды проходил прослушивание! Этот сценарий просто потрясающий, я очень тяжело работал в этом проекте. Эта история фантастическая, очень оригинальная, рассказанная совершенно инновационным способом. Это было нечто, что казалось очень отличающимся от всего другого, и я захотел стать частью этого.
Было ли твое участие в съемках этой рекламы, которую вы сделали с Роменом Гаврасом для «Dior», способом попытаться изменить свой имидж в глазах общественности?
Надеюсь. Это приключение было очень странным. Никогда бы я и не вообразил себя, снимающимся для бренда. Тем не менее, решение далось мне легко, и я никогда не сомневался. Если это было так легко, значит, оно действительно многое значило для меня, особенно тот факт, что все мы разделяли одни и те же идеи и стремления.
Ромен Гаврас был восхищен твоей работой в этом проекте, тем, как ты сыграл…
Вот почему с самого начала я хотел поработать в этом проекте вместе с ним, потому что я понимал, мы нуждаемся в его участии. В коммерческих рекламах вы всегда чувствуете этот дискомфорт, эту дистанцию между режиссером и актерами, между самим продуктом и актерами, между фильмом и зрителями… Я не хотел этого. В работе Ромена есть жизнь, кровь и сладость. Реализм, к которому вы почти можете прикоснуться. Не было ни шанса, что я буду парнем, который будет только позировать, но все же все заслуги принадлежат Ромену. Он тот, кто стал всему первопричиной, кто вдохновил нас на такую честность.
Ты полностью доверял ему?
Абсолютно. Как только встретил его, мне понравилось его отношение. Он был немного настороже, не стал говорить сразу же «да», он хотел вначале узнать меня. Он сказал мне, кем он был и что хотел сделать. Я чувствовал то же самое, мы были на одной волне. Но мы были правы, будучи осторожными, потому что непонимание между режиссером и актером могло бы стать причиной некоторых мерзостей. Я должен был быть полностью уверенным в нем. В моем контракте сказано, что за мной сохраняется последнее слово в том, что снимать и что оставлять, но я никогда не использовал его! Я хотел, чтобы Ромен снял все так, как представлял себе это в мыслях, чтобы это был его фильм.
Так значит, никаких страхов….
Никаких, и это было невероятно. В большинстве случаев, работа с большими компаниями подразумевает обсуждение всех деталей в контракте, но в этом случае никто не сомневался и не боялся.
Каким было бы американское кино без британских актеров?!
Это ведь правда! Это невероятно, не так ли? Британцы и австралийцы. Или канадцы! Это, кстати, их тоже раздражает (смеется). Когда я впервые приехал в Голливуд, нас было всего несколько, люди издевались над нашим акцентом. Сегодня, это больше похоже на: «Отправляйтесь домой!». Мне очень любопытно посмотреть, как все это будет развиваться дальше.
Так причина в различии культур и прошлом, так сказать более богатом актерском опыте может быть….
Именно так. Представление о британских актерах очень сильно изменилось за последние несколько лет. Все лицедеи родом из среднего класса и частных школ, где мы изучали драматическое искусство. Всего несколько лет назад эти люди начали выходить из разных слоев общества, потому что получили стипендию от государства. Теперь, чтобы стать актером в Британии, тебе нужно располагать необходимыми средствами, иначе это будет очень сложно.
Когда ты оглядываешься назад на свою карьеру, возникает ли у тебя такое чувство, будто ты искал что-то? И что насчет твоих стремлений?
Да. Когда мы снимали один Сумеречный фильм за другим, было интересно, сможешь ли ты когда-либо сделать что-то другое. А затем происходит такая вот ситуация, как с Кроненбергом или кем-то другим, и ты понимаешь, что можешь играть роли, о которых никогда и не думал раньше. И все что нужно – это воспользоваться своим шансом.
Что привлекло тебя в Кроненберге, с которым ты поработал еще раз после «Космополиса»?
Он невероятно умный человек для начинающих актеров. К тому же, он творческая натура с безупречным именем, который никогда не делает фильм из-за каких-то дурных причин и определенно не ради денег. Он честный человек, если слово для вас что-то значит. Все чувствуют это на съемочной площадке, он – один из последних, кто раздвигает границы, кто продолжает искать и это невероятно. Он умудряется сохранить свою страсть и любознательность нетронутыми.
А как насчет спорта? Ты все еще фанат «Арсенала»?
Да, даже если и не мог следить за Премьер-лигой, ведь эти игры слишком рано транслировались в Калифорнии. В последнее время я проявляю большой интерес к боксу, мне нравится смотреть бои легких категорий: среднего вес, полусреднего, первого среднего веса и самых легких весовых категорий.
Что тебе нравится в боксе, не его ли хореографический аспект?
Да, конечно, но ведь нет никакого другого вида спорта, где поражение может быть столь ужасным и болезненным. Это спорт, ужасная дисциплина, где чести отведено огромное место. Это прекрасно, на самом деле.
Как думаешь, Арсен Венгер должен остаться во главе «Арсенала»?
Да, он мне всегда нравился, но со временем у него вроде как развился страх перед победой.
«Твое лицо мне знакомо». Вот она глазурь с торта моей четырехдневной поездки в ЛА. Номер в отеле Беверли Хиллз, ужины в тех же ресторанах, где тусуются одни знаменитости, и все остальное, от чего ваши подружки просто изойдут слюной от зависти. Но как такое тебя может занимать в момент, когда Роберт Паттинсон спрашивает: «Мы виделись раньше?» На самом деле, мы встречались много лет назад на премьере «Сумерек» на Римском кинофестивале.читать дальше Хотя книги разлетались мгновенно, подобно румяным пирожкам, никто не ожидал такого успеха. Возможно, он еще не знал, что уже популярен – на его лицо падал свет прожекторов. Вместе с нервничающей Кристен Стюарт, у которой никак не могли перестать дрожать коленки, они столкнулись с толпой фотографов и подростков. Он рассказывает мне, что просто не может забыть те первые пару лет.
Тогда он бы оделся в повседневную одежду, сейчас же он лицо аромата Dior Homme. Уделяет ли он больше внимания тому, что одеть? Он улыбается во все тридцать два зуба и указывает на бейсболку, которую он носит задом наперед, темную рубашку с короткими рукавами, серую футболку под ней и на черные джинсы. «Я так не думаю, - смеется он. – Я особо не задумываюсь, что надеть. Я покупаю шмотки совершенно случайным образом, все зависит от моего настроения. Я могу носить одно и то же в течение нескольких дней, даже детский комбинезон на кнопках на мне нормально бы смотрелся». Хотя тем вечером, когда состоялась презентация Диор в Soho House, он, кажется, свободно (а выглядел весьма привлекательно) чувствовал себя в темном костюме. А пользуется ли он парфюмом? «Пользуюсь уже вот пару дней!» - смеется он, бросая взгляд на пресс-агента. «Шутки в сторону, я пытался пользоваться парфюмом в том возрасте, когда начинаешь заглядываться на девчонок и выливать на себя по пол флакона дешевых духов, чтобы они сказали: «Что это за запах?» Сейчас я учусь правильно пользоваться ими».
Спустя пару часов до этого я разговаривала с Роменом Гаврасом. Он рассказал мне, что в сцене с машиной на пляже Роб угодил в воду. Я рассказываю ему, он краснеет, но при этом остается довольным. Он также сказал, что ты образованный и умный, добавляю я. И что вы посылали друг другу сообщения сексуального характера вроде «Что на тебе сейчас?» Он разражается громким смехом. «Он первый начал, я еще подумал: «Что за? Кто это придуривается?» Потом я узнал, что это он, и решил ответить тем же. Ромен молод и амбициозен, но не воспринимает себя серьезно. У него есть чувство юмора, он немного анархист. Он мне нравится».
Я замечаю, что он больше не бледен. У него легкий калифорнийский загар. О чем бы еще мне хотелось его спросить? Ах да, на что он потратил свой первый гонорар? «На гитару. Потом дом в ЛА. Лучше здесь, чем в Лондоне, моем родном городе, где все дома слишком дорогие». Кто же заправляет его постель в новом доме. «Хотите верьте, хотите нет, у меня нет горничной». Он сам этого делает? «Я оставляю ее не заправленной», - усмехается он.
Я спрашиваю его, как люди переоценивают и недооценивают актерство. «Они путают его с игрой. Но это весьма требовательная профессия. С другой же стороны, я не понимаю, когда актеры говорят «Я так не думаю», когда их спрашивают, пойдут ли дети по их стопам. Это одна из самых прекрасных профессий в мире».
Он рассказывает мне, что все еще тусит со своими старыми друзьями. «Они удивительные, готовые встать на защиту. И когда я с ними, фанаты менее привязчивы». Я спрашиваю, что он считает предательством, он говорит, что настоящий друг никогда не ударит со спины, а если он так сделает, то это не настоящий друг. Я завидую его определенности, кажется, что он не позволяет славе перевернуть его жизнь. Он такой спокойный, что задаешься вопросом, каким он был в школе. «Я никогда не был особо общительным, не проявлял энтузиазма быть лидером. Я был сам по себе, а ассоциировался с пьяницей-бунтарем. О нет, ужасно прозвучало!» - исправляется он, заливаясь смехом. «На самом деле, раз уж об этом зашла речь, то глядя на все беспорядки, происходящие в мире, мне кажется, что я счастливчик. Я родился в стране, где нет необходимости устраивать революцию, но никто бы не отказался от права бунтовать».
Роб взрослеет. Язык уже практически не поворачивается назвать его юношей, он становится взрослым. Скоро он окажется на съемочной площадке «Королевы пустыни» Вернера Херцога с Джеймсом Франко. «Я становлюсь старше. Я признаю, меня беспокоило мое будущее после «Сумерек». Все складывается хорошо уже довольно долго, что я задаюсь вопросом, не предзнаменование ли это чего-то ужасного. Мне стукнуло двадцать семь лет, возраст, когда звезды умирают». Это неправда! «Но это так! Джимм Моррисон, Эми Уайнхаус, Дженис Джоплин... Мне просто нужно дождаться мая следующего года, когда мне исполнится двадцать восемь». Однако СМИ уже подобрали ему замену - Дугласа Бута. Считает ли он его наследником или конкурентом? «Я толком не знаю, что я сам из себя представляю, может, он может сказать мне. Сама идея поиска твоего дубликата, как только ты становишься чуточку старше, бессмысленная». Но разве его самого не считали чьим-то наследником в самом начале? «Да, Иисуса. Считали новой Мессией». - Смеется он.
«Сейчас я провожу свое время на съемочной площадке «Звездной карты» Дэвида Кроненберга, которым я восхищаюсь. «Сканеры» и «Видеодром» есть в списке моих любимых фильмов. Я снимаюсь с Джулианной Мур, она весьма экстраординарная личность, а сам сценарий фантастический. Для меня это новый опыт, потому что эта роль меньше обычной, я-то почти всегда играл главного героя. Но это хорошо, я все еще предпочитаю небольшие проекты коммерческим блокбастерам, они крадут твою свободу».
Теперь ты живешь в ЛА, как ты думаешь, удается ли Голливуду достоверно изображать общество? Он серьезно задумывается. «Нет, я так не думаю. Но в этот исторический момент сложно изобразить современность. Даже музыкой. Это период перехода. 70-80-е имели свое определение. 90-е – эпоха гранжа. А с чем ассоциировать 2000-е? С интернетом? Мобильными телефонами? Мое поколение будут вспоминать с айфонами в руках, сосредоточенными на обмене бессмысленными сообщениями в чате? Меня даже нет в социальных сетях. Я пробовал, зарегистрировался под фейковым именем, но удалил свой аккаунт, потому что мои друзья не могли найти меня. Я глупо себя чувствовал». Он не пишет посты на Фейсбуке, так что я прошу его рассказать мне о самом запоминающимся моменте. «Когда родился мой сынуля, - смеется он. – Шучу, у меня нет детей! Но я никогда не забуду, как побывал на Олимпийском стадионе в Мюнхене во время промо «Новолуния». Тридцать тысяч кричащих фанатов и офигевший Тейлор Лотнер, который все говорил: «Какого черта здесь происходит?» Он зевает. «Ой прости! Видишь? С тобой я расслабился,» - краснеет он. Хотелось бы мне позвать его прилечь мне на колени, а я бы спела ему колыбельную, но лучше не стоит. Я спрашиваю его, что бы он хотел сделать до его тридцатилетия. «Выпустить альбом, я пишу много музыки. И срежиссировать фильм. У меня есть одна идея, я работаю над ней. Я должен это сделать».
Время вышло. Мы поднимаемся с дивана, я протягиваю ему руку. Он сжимает ее обеими ладонями. «Что ж, увидимся на третьем интервью,» - говорит он. За дверью своей очереди дожидается молодая симпатичная коллега, болтая по телефону со своим парнем. Она уверяет его, что нет, красавчик-вампир не пытается ее соблазнить, он бы не заинтересовался обычной девушкой, говорит она. Я бы не стала так утверждать.